"Опять они поют": неугасаемое эхо войны
Если б абсолютно всё, увиденное и услышанное в жизни, могло откладываться в нашей памяти, мне с высокой долей вероятности пришлось бы уже перед сегодняшним днем часть информации из себя удалить. Скорее всего, в таком случае, пострадала бы и была безвозвратно утеряна какая-нибудь нелепица из авторского кино, какие-то длительные моменты ожидания чего-то в очередях, какой-то будничный сумбур. Ну а как иначе? Спектакль, который я посмотрел… Нет, не так. Спектакль, в котором я прожил поздний вечер субботы, - это, как минимум, терабайт информации, мыслей, чувств, эмоций и переживаний. И если вы вдруг захотите (а вы захотите) провести в объятиях-тисках этого спектакля свое время, то будьте готовы к трём часам, наполненным огромным массивом размышлений. Готовьте к этому свою память, освобождайте от ненужного – запомнить есть что.
Премьерой спектакля «Опять они поют» «Чехов-центр» закрыл 84-й театральный сезон.
Знаете, я вообще – человек придирчивый и падкий на детали. Антону Коваленко, режиссеру-постановщику «Опять они поют», еще около месяца назад, в ходе обсуждения со зрителем спектакля «Наследство», представленного на малой сцене, я сказал что-то вроде: «Антон, спасибо вам за спектакль. Если б вы его не поставили на малой сцене театра, то я бы никогда не увидел, что у одного из действующих лиц обувь не соответствует эпохе». Антон тогда улыбался, а я про себя думал, что сморозил какую-то несусветную чушь.
Антон (я знаю, что вы будете это читать), «Опять они поют» - великолепный образец большесценного искусства, даже не думайте его малосценить, поскольку великое и ценное видится и чувствуется на расстоянии.
- Ты так смотришь, будто самого себя расстрелял!
- Задание мы выполнили.
Я переживал, что получится каша. Смотрите сами. Коллектив актеров - сахалинский, Антон Коваленко - скорее, такой западно-российский, художник-постановщик Анна Фёдорова, как и художник по свету Сергей Скорнецкий, равно как и видеорежиссер Дарья Кычина – москвичи, художник по костюмам Ирина Цветкова – петербурженка, хореограф Дмитрий Голубев – барнаулец. Макс Фриш, по произведению которого и поставлен спектакль, - вообще швейцарец. Оказалось, зря переживал. Все города и веси объединились и сплотились с одной целью – показать весь ужас и весь трагизм войны. Забегая вперед – получилось. Получилась не каша, а изысканное театральное блюдо.
Весной, когда растает снег, весной я поеду домой на побывку… весной, когда раскроются почки и пригреет солнце, обнажится и эта могила. Мы можем приказать попу: рой могилу, столько-то в длину, столько-то в ширину, да поживей! Мы можем приказать ему: а теперь закапывай ее, да поживей! Мы можем все приказать в этом мире, все — только не траве; мы не можем приказать траве, чтобы все ею поросло, да поживей. Люди увидят могилу столько-то в длину, столько-то в ширину… весной, когда растает снег, весной, когда я буду сидеть дома и есть мамино печенье.
Если вкратце, то «Опять они поют» - история о погибших во Второй мировой войне. История, посвященная всем жертвам нацизма – мирным жителям, бойцам. Расстреляв 21 заложника, немецкие солдаты сами не понимают, что погибли в этой войне – кто-то морально, кто-то физически. А люди, умирая, пели. Пели, пока не был убит последний из них. Люди погибли, а пение их слышно до сих пор. Такое вот краткое изложение совсем не краткой мысли.
- Герберт, можешь ты мне сказать, зачем мы расстреляли этих людей двадцать одного человека?
- Тебе-то что за дело?
- Я же их расстреливал…
Я поражался великолепному сочетанию декораций, музыки, хореографии, видео и света. Вот, к примеру, неказистые на вид железяки. А присмотришься – так это ж самое настоящее крыло самолета. А вон-то вон – хвост. А если развернуть под другим углом, то получится крыша дома или, ладно уж, его второй этаж. А если развернуть еще раз – выйдет целый монастырь.
Если бы он не встретил нас, Герберт, он не стал бы мразью. Это ты сделал его мразью…
А музыка какая... Содержащая настроение времени действия, умная музыка, уместная (композитору Александру Лопатину – отдельное спасибо). А «танцы» летчиков… Когда пойдете на спектакль, заострите на этих движениях свое внимание. По-моему, «Чехов-центр» такого еще никогда не делал.
Мы обратились к орудию власти, к последней инстанции силы, чтобы познать величие духа, истинное величие духа, но лукавый прав — нет его, этого величия духа! Мы всего лишь прибрали к рукам мир, а нужен ли он нам — не знаю...
Видео и свет… Ну вот чем отличается этот спектакль от других? Этот спектакль объемный. Он в двух измерениях играется. Ты видишь, как убивают невинных людей, а одновременно с этим наблюдаешь падающий пепел. Ты видишь трясущихся от страха в укрытиях мирных жителей, а наблюдаешь падающие бомбы и хроники военных лет. Ты видишь стоящие на постаменте стаканы, наполненные вином и накрытие хлебом (кстати, их 21, да, я пересчитал), а наблюдаешь образы загубленных душ в белых одеяниях (вторая слева в нижнем ряду – мною горячо ценимая Анна Скуднова – пресс-секретарь театра).
О господи, что бы там ни было, а весна рано или поздно придет. Земле столько тысяч лет, и ни разу весна не забывала ее, что бы люди ни делали…
А видеокамера, которая встроена в декорации и передает на большой экран «прямую трансляцию» того, что происходит между героями, в черно-белом формате старых кинолент? Это ж круто. Да, не по-культурному сказал, не по-театральному. Но это действительно круто.
Они просто дьяволы… Они не могут простить нам того, что мы выше их. В этом все дело. Они не могут нам простить, что мы хотим изменить мир, что мы можем сделать его лучше. Они просто дьяволы.
Тени в этом спектакле – живые. Помните, как дома где-нибудь в глуши, когда ночью на стенке вырисовываются чудовища, оживающие благодаря фарам проезжающих мимо машин…
У всякой войны есть своя цель. И у этой тоже. Иначе все было бы безумием, преступлением — все, что мы делаем. Цель этой войны — чтобы мир стал лучше, прежде всего для нас, для рабочих людей. Прежде всего для рабочих людей.
А эти «хождения» в зрительный зал, когда герои спектакля входят на сцену и выходят из нее через зрительские ряды. Как портал, где начинается и заканчивается чья-то роль. А костюмы… Как же идут костюмы тех военных лет милым современным дамам. И мужикам идет военная, пусть и далеко не отечественная, форма. Война им не идет, а форма идет.
Мы же сами дали их миру, красивые слова: мы говорили о праве, а сами несем насилие, мы говорили о мире, а сами порождаем ненависть…
После антракта с удивлением заметил опустевшие места в зрительном зале. Ну вот как мне к этому относиться? Это всё равно, что прийти в баню и посидеть в предбаннике, не дождавшись парную. Ну или начать слушать Битлз, и бросить слушать, потому что не понравились первые две песни их сочинения… Ну бред, ей богу. Как дети маленькие, которым вдруг включили «Тихий Дон», прервав обычные для них «Смурфики».
- Я не верю в силу, никогда не поверю, даже если в один прекрасный день она окажется в наших руках. Нет силы, способной стереть дьявола с лица земли…
- Почему же?
- Везде, где есть сила,- там остается и дьявол…
После завершения спектакля зал аплодировал стоя. Мне, как, уверен, и десяткам других зрителей, не хотелось отпускать этот театральный сезон. И не хотелось отпускать людей, которые пишут историю сахалинского театра прямо на наших глазах. Обратите внимание (думаю, даже Фриш с Коваленко на это внимание не обратили) – если пересчитать всех действующих лиц спектакля (загляните в программки), то их количество получится равным количеству поющих и погибающих в спектакле душ – 21.
- Он уже ничего не будет знать об этой войне, когда вырастет. Там, где никто ничего сам не сможет вспомнить об этой войне, — только там снова начнется жизнь.
- Или новая война...
Не так долго их, актеров, перечислять – тем более, что они, однозначно, заслуживают этого. Герберт – Леонид Всеволодский, Карл – Сергей Авдиенко, Священник – Виктор Черноскутов, Мария – Наталья Красилова, Учитель – Андрей Кошелев, Лизель – Алиса Медведева, Капитан – Андрей Кузин, Александр – Антон Ещиганов, Радист – Сергей Максимчук, Эдуард – Константин Вогачев, Томас – Виктор Крахмалев, Ефрейтор – Александр Ли, Бенджамин – Владимир Байдалов, Лейтенант – Александр Агеев/Сергей Козенков, Женщина («Ух ты, как многозначительно» - сказала сидящая рядом супруга) – Елена Денисова, Старуха – Лидия Шипилова, Дженни – Ирина Звягинцева, Сын капитана – Егор Звягинцев, Мальчик – Глеб Попов, Мародер – Андрей Васильев, Музыканты – Наталья, Владимир и Александр Лопатины.
Поймите одно: в ту же самую минуту, когда вас расстреляют, крестьяне будут разбрасывать навоз на полях, птицы будут петь, солдаты будут есть из своих котелков и сквернословить, государственные деятели будут выступать по радио, я закурю сигарету, а другой будет сидеть на солнце и ловить рыбу, девушки будут танцевать, или вязать, или мыть посуду, бабочки будут порхать над лугами, поезд будет продолжать свой путь без малейшего толчка, а кто-то будет сидеть на концерте и бурно аплодировать...
Война – это всегда страшно. Объяснить войну и рассказать о ней сегодня просто невозможно без исторической памяти народа, которому ты о войне рассказываешь. По сути своей, мы посмотрели спектакль о немцах, а на деле – увидели историю о многомиллионных народах, страдавших и страдающих друг от друга. Та война еще не одно десятилетие будет напоминать о себе запахом гари и копоти. Даже семена цветов у нас сегодня – с запахом гари той войны. Об этом спектакль.
- Не печалься, капитан. Мы напечем много хлеба. Все напрасно: и смерть, и жизнь, и звезды на небе — они тоже светят напрасно. А что же им делать иначе?
- А любовь?
- Любовь прекрасна…
- Скажи, отец, а любим мы тоже напрасно?
- Любовь прекрасна, Бенджамин, прежде всего любовь. Она одна знает, что все напрасно, и она одна не отчаивается.
И даже в мирное время мы умудряемся «придумывать» себе войны, в которых страдают совсем не те, кто эти войны развязал. И я совсем не удивлюсь, если эти самые «поющие жертвы» той войны поют и сегодня.
Спасибо, что я не слышу этого. Спасибо, что я в этом не виноват.
Мой постскриптум адресован Антону Коваленко (прошу передать лично, если он сам вдруг не прочитает) – оставайтесь на сахалинской земле подольше. Приятно смотреть на то, что вы делаете.
За фото и помощь спасибо Чехов-центру)
+7-962-125-15-15
Доброе утро!)))
Читая про рыбалку, я считал вас маринистом, читая про театр, чувствую, что вас придётся в театральные критики поместить в своём мироощущении
Наверное, это здорово уметь так переключаться между жанрами.
Ну, по крайней мере, мне это нравится. Плюсую, однозначно.
Спасибо вам с Анютой за посты о спектакле!