Весьёгонская волчица

«Кино – это истории, которые ты смотришь с открытыми глазами, литература – истории, которые смотришь с закрытыми» (Мартинес). В наше время литература и киноискусство не противопоставляются друг другу, а образуют сплав, благодаря чему появляются истории, которые можно не только смотреть или воспринимать словесно, но и проживать дважды в разных измерениях. В современном мире, ориентированном на визуальное восприятие, фильм продвигает книгу. В то же время книга служит основой для нового кинопроизведения. Экранизированное литературное произведение начинает жить в культуре в большем объёме.
На этот раз речь пойдет о повести Бориса Воробьёва «Весьёгонская волчица» и одноимённом фильме, снятом по этой книге в 2004 г. Николаем Соловцовым. Тот самый случай, когда фильм и книга дополняют друг друга, при этом не имеет значения, в какой последовательности произойдет встреча с повестью и кинокартиной: после просмотра хочется получить представление о литературном произведении, интуитивно предвкушая удовольствие от колоритности и сочности языка, а после чтения  возникает желание увидеть режиссёрскую версию этой истории.
А история пронзительна в своей искренней простоте.
В центре повествования потомственный охотник-волчатник Егор, однако сюжет нельзя назвать антропоцентричным, скорее он «волкоцентричен». И не только из-за того, что одним из центральных персонажей является опытная, матёрая волчица, вступившая на путь мести охотнику после того, как Егор лишил её волчат. Егор тоже смотрит на мир глазами волка, так как всю свою жизнь пытался влезть в его шкуру: «Все делай и соображай сам, никто тебе ничего не подскажет. Пока до какой-нибудь волчьей хитрости докумекаешь – мозги набекрень сдвинутся…Мало-помалу разобрался Егор и с волчьим воем, научился отделять голоса молодых от матерых, распознавать, о чем они воют. И сам стал подражать вою, вабить, как говорят охотники. Но и здесь тоже было много такого, что не лезло ни в одни ворота. Вот, скажем, завыл ты. Воешь, стараешься, даже голову задираешь по-волчьи кверху, а сам думаешь: да неужто волк, дикий зверь, не отличит этот вой от своего, волчьего? Так не отличали ведь!» Недаром к Егору в лесных видениях является прадед (тоже охотник-волчатник, сгинувший бесследно на очередной охоте), заставляя его перекидываться в волка, а односельчане через некоторое время начинают подозревать в Егоре оборотня. Да и фамилия Егора – Бирюков – наводит на мысли о волке-одиночке.
И Егор, и волчица становятся то жертвой, то преследователем, загоняя друг друга, казалось бы, в безвыходные ситуации, в которых остается лишь прощаться с жизнью. Через отношения с волчицей, эволюционировавшие от обоюдной лютой ненависти, смертельной вражды до безусловного доверия и привязанности, Егор осознает то, что выразил словами председатель, бывший фронтовик: «Что война, что охота – убийство одно и ничего больше…Кровь-то, Егор, у всех одна, и у всех красная…потому и красная, чтобы проливать было страшно».
И на этом хочется поставить точку.
Или многоточие?..