История наша, книга 5
Левый из Петрограда
«Она что, на смерть нарывается?»
— Да, да, смертью всё и кончается,
всё заканчивается тризной,
когда нет уже веры в отчизну,
а наши большие медали
мы глупым врагам раздавали.
Нет, жизни такой мне не надо!
Эй, левый из Петрограда,
ты правого, что ли, обидел —
нож из кармана выудил...
Я всё это проходила,
всё это было, было
и повторяется вновь.
И ещё сто раз повторится.
Ты забыл, мир в Мир не влюбился,
Миру мир не нужен, однако.
Прощай, мой воин, ты в драке
погибнешь. Я старой стану,
я кости твои достану
и напишу как было:
ты победил его —
правого из Петербурга.
* * *
Внучка кушает булку,
хлеба на полях сжигают,
зачем-то все едут в Израиль.
Мы больше не будем ждать
Нет, ты больше не будешь
ждать уже ничего,
эти порталы-порты
связь времён, вот и всё.
В стране каучуковой воли,
в стране бумеранго-грёз
не было лучшей доли,
как осколки копить из слёз.
Душа зачем-то держалась,
за что-то цеплялась трава.
Если ты не взорвалась,
значит, сегодня жива.
* * *
Может быть и недолго
нам всем тут осталось жить,
но мы собираем осколки
для того чтобы ими бить!
Нет, мы больше не будем
ждать уже ничего.
Зачем-то твердим: «Не забудем!» —
это все, что осталось нам. Всё.
* * *
А небо сыпет «подарки»
градом из взрывов и пуль,
мы кровью пишем ремарки:
«Сегодня я умер. Уснул.»
Река времени
Река Времени — это реченька.
Я плясала для вас от печеньки —
от порога от самого дивного,
пела песни былинные.
Сказками дело не кончилось —
стихами писалось, строчилось.
Наложила на себя я, навесила
большую, большую ответственность:
пройтись - никого не обидеть;
накормить, напоить и ответить
за все грехи ваши тяжкие,
маленькие бедняжки вы:
всё воюете и дерётесь,
матерей да с детями жрёте.
Ни добра в вас, ни милосердия.
И совесть висит на вертеле
в пустынной, печальной местности.
Да за что ж я несу ответственность?
Брошу я род людской, кину
и далече куда-нибудь двину —
на святую звезду Андромеду.
Я на той планете поеду,
поплыву по Времени-реченьке
и у них запляшу от печеньки,
от порога самого дивного:
путь проложу былинами
для людей в тех краях живущих —
воюющих, жрущих и пьющих.
Книга каменных веков
Я напишу вам книгу каменных веков,
в ней мало кто будет жить без оков,
в ней день на день ложится.
Кто спит, тому ничего не снится;
кто не спит, тот в оковы влезает.
В этой книге даже господь страдает.
Жалость помноженная на участие —
вот те маленькое твоё счастье
(пей его воду —
нет в ней броду).
Нет у воды берегов!
В книге моей лишь моря без оков,
без берегов. Без лесов леса.
И длинные, длинные волоса
у царицы Печали.
Её грустить отучали,
а она всё плакала с неба.
И кто бы где не был,
его накрывали её дожди:
«Дождись, дождись
равенства, братства!»
— Мы в рабстве! —
кричали граждане в небо.
В ответ доносилось: «Небыль.»
И века
каменьями ложились пока.
Каменные, каменные века.
И длинные, длинные волоса.
Вот и вся книга,
она не длинна, она дика.
Прошлое прощается
Прошлое как-то странно с нами прощается:
то навсегда забывается,
то опять возвращается.
Нам от этого лишь икается,
мерещится, кажется, кается.
А когда каяться надоедает,
то снова прошлое забывает
неприхотливый народ
и войной друг на друга идёт.
Мимо памяти проходят события:
дурно пахнут они, не глядите!
Не глядите, вы там не найдёте
того, что с собой унесёте
в далёкое далеко далёко.
Боком выходят, боком
прошлых лет междометия.
Столетия проходят, столетия,
столетия плавятся, как металл.
Я за них не отдам
ничего чтобы мне хотелось.
Вот так потихонечку пелось
Прошлое, с нами прощаясь,
то уходя, то опять возвращаясь.
Я гляжу в далёкие дали:
— Вы прошлое не встречали?
«Нет,» — шепчет ветер.
— Нет! — говорят дети.
«Нет,» — океан Эльзы бормочет.
Никто прошлого возвращения не хочет.
И тебе о нём думать не надо.
Бери ка, дружок, прохладу
и кидай её в море!
Видишь сколько в нём горя:
корабли, корабли и кости.
Из костей ты выстроишь мостик,
и мы по нему пройдём —
авось что-нибудь да найдём.
Ведь в черепушке каждой две повести:
одна плохая, другая на совести
не людей, а слова простого «Прошлое» —
звук пустой, а как печально всё сложено.
А нас всё устраивает
«Поздно, — сказала ворона. —
Поздно писать повестя,
сегодня мы церкви взрываем,
а завтра взорвём города!
Но и у пепелища найдётся
какой-нибудь да дурак —
напишет дивную повесть:
как где-то живут не так!»
Поздно, ворона, каркать,
поздно — уже горят.
А повести тоже пишут
о том, что везде не так:
не так, как нам бы хотелось,
не так, как нам бы жилось.
А если тебе всё приелось,
то каркай — дело твоё.
А меня всё устраивает
«Поздно, — сказала ворона. —
Поздно писать стихи,
сегодня мы книги сжигаем,
а завтра сожжём мосты!
Но и у пепелища найдётся
дура, вроде тебя —
напишет свою поэму
о том, как светла Звезда!»
Поздно, ворона, каркать,
поздно — земля в дыму.
Я, видишь, устала чёркать
на ветке поэму свою.
О том, как всё, вроде, гладко,
о том, как жизнь хороша,
о том, как у судеб закладки
рвём и рвём не спеша.
А если тебе, ворона,
приелась такая жизнь,
закрой уши — не слушай звона.
Я каркаю! Ты пиши.
Снова я воин света
Если есть на свете
воины света,
то обязательно где-то
ходят воины тьмы.
И где бы они ни ходили,
их воины света ловили,
ловили и ставили к стенке:
«Где те большие застенки,
где томятся воины света?
Ответите вы и за это!»
А воины тьмы молчали,
видимо, заскучали
и от скуки плевались только.
Но воинам света не больно:
«На то мы и воины света,
чтоб ловить летающих где-то
воинов тьмы.
Что сидишь, поэтесса, пошли
не в кулачном бою махаться,
а в бой великий ввязаться —
в эти новые, новые войны,
от которых тебе ни больно,
ни больно уже никогда —
такая твоя «звезда»!»
И я шла на бои те и билась —
сама с собой материлась,
сама себе письма писала,
сама себе задавала
больные, больные вопросы:
«Может, всё это бросить —
плюнуть на жизнь и двинуть
туда, где не смогут вынуть
душу мою из тела» —
на звезду Андромеду хотела.
Ведь зачем мне, воину света,
разговаривать с воином тьмы?
Говорю, говорю... Нет ответа.
Да пропадом пропади!
Пропадом я пропадала,
да и пропала б совсем.
Но много прошло или мало,
и вот я пишу за всех:
«Снова я воин света,
ищущий воинов тьмы,
и если есть они где-то,
то должны за мною прийти,
чтобы к стенке меня поставить
и душу вынуть опять.»
Кто-то должен это исправить!
Не хочу об этом писать.
Дули мы детям в спины
Белые бедуины,
чёрные города,
дули мы детям в спины,
казалось бы, навсегда.
Песок уходил в воду,
мозоля злые глаза,
дети по переходу
шли в чужие края.
Молча солнце смотрело,
лукавя хитрый свой глаз,
чего-то оно не успело,
но это уже не про нас.
Ловко или неловко
в усталые души смотреть.
Дети шли. Мы смотрели.
Им и это терпеть.
Белые пароходы
мелькали где-то вдали,
дети шептали: «Уроды!»
Куда, куда они шли?
Памятники Вселенной —
детские эти следы.
Мы их сотрём, несомненно,
куда б они ни вели.
* * *
Намеренно или просто,
просто текли года.
Тебя, малыш, тянет к звёздам?
Значит, лети туда!
Не было у нас воинов
Началось всё с Египта:
— Не было у нас воинов,
не было ничего,
были мужчины племени
и женщины «вам чего».
Не было у нас воинов,
не было ничего,
и поэтому прибывшим воинам
мы ответили: «Вам чего?»
Не было у нас воинов,
не было ничего,
убили нас всех те воины.
Пять тысяч веков прошло.
И теперь уже ваши воины,
крепко держащие сталь,
вспоминают наших невоинов:
«Были невоины. Жаль.»
* * *
И если ты нынче не воин,
ты точно будешь убит.
Времена наступают тяжёлые.
Вспомни тех, кто забыт.
Спи, тебя найдут, себя прославят
Снилось мне, что родилась я на новой планете:
там были герои, рыцари, плакали дети.
Там реки чисты, озёра белы и лужи крови,
бесконечные войны и горы,
голуби, куры, мясо.
Планета Землёй звалась.
Я проснулась от страха.
«Не бойся, деваха,
завтра снова в полёт
в бесконечные дебри.
И покой тебе обеспечен:
серый волк возле дома рыщет,
полиция тебя ищет,
медведи в двери ломятся!
Спи, нечему больше меняться.»
На этой и той планете
грустные, грустные дети
пускают кораблики в лужах кровавых.
Спи, они сами себя прославят.
Я его у зла не украла
Исторически так сложилось:
я влюбилась, влюбилась, влюбилась
в старого деда больного.
Он мне: «Ты к смерти готова?
Я ему отвечаю:
— Пока жива и стираю
на совести тёмные пятна:
боли, зло, фашистские латки.
Но они никак не стираются.
Видно, Время с нами прощается.
Ты там сильно устал или хочешь
на меня взглянуть — свою «дочу»?
Он опять мне: «Дура дурная!
Спину крутит? Ходи больная.
Ни письма от тебя, ни строчки.»
Говорю я: — Строчек не хочет
наша История злая.
Знаешь, она хромая
и горбатая даже.
Мы улетим однажды
в мир свой светлый.
«В поганый!»
— Ладно, туда. А правый
тот, кто смеётся после.
У меня к тебе есть вопросы:
ты правда веришь в Победу?
«А ты?»
— Я к тебе приеду
когда-нибудь ... очень скоро.
«Победа будет!»
— Да, это здорово.
* * *
И на этом История пала:
я его у зла не украла.
Песочное мыло и сладкая сажа
Мы те века ещё знали,
когда сидя на восточном базаре,
торговали мылом песочным —
торг шёл восточный.
Мылом песочным мы торговали,
и когда мылились им, знали:
грязь уйдёт, песок в воду канет,
а время нас всё равно обманет!
Вот так и текла неспешно
наша жизнь у турецкого побережья:
песочные часы, песочное мыло
и гарем у султана самый красивый.
Но мы в гаремах тех не бывали,
мы мылом песочным лишь торговали,
торговали мылом, на базаре сидели
и загадочно вдаль глядели.
Там, из-за синего океана
поднималось из под тумана
облако-рай,
а в нём караван-сарай
на верблюдах несёт поклажу —
сладкую, сладкую сажу.
Куда уж до неё мылу нашему из песка!
Ведь сладкая сажа — мечта.
Неистория
Я историкам писала:
не история нас не прощала,
не история загубила
на корню всю человечинку,
не история во зле тут подмечена.
Не история от края до края
чувство гордости у всех украла,
не история летит, куролесит,
не история по войнам и по мессам!
Не история — теория. А что же?
Не история, а то что много строже,
много строже, много гаже, много злее.
Неистория — она всех веселее,
неистория весёлая такая,
что такое грусть печаль не знает.
Неисторики лепили эти тропы,
Неисторики. А мы у них — холопы.
Сказки и история наша
Сказка ложилась на сказку.
Какие-то злые присказки
вокруг сказок кружились,
в сказки они не сложились,
они сложились в рассказы —
сказочные пересказы.
Ты их понимай как хочешь,
но историю не переложишь:
в истории всё как-то серо,
лишь на подвиги смело
рыцари в бой пускались!
Рыцари не сдавались
и кусали народ голодный:
конный и пешеходный.
* * *
«Не проходите мимо,
мы разыгрываем пантомиму,
как шут отравил царя!»
Вот и история вся.
А сказки кружились, сказки
строили детям глазки.
К сказкам мы их приучили,
на сказках и сами учились.
Сказки — дело хорошее,
в них простая история, сложная,
лишь бы заканчивалась чудесно!
Зайцы, русалки, принцессы,
чудовища и драконы.
Читай! Подрастай, мой воин,
чтоб победить меня.
Вот и История вся.
Я там, где бой идёт
Не смотри ты на меня, как на Историю,
я глаза закрою, акваторию
нарисую на прибрежной полосе,
в свою душу не пущу. Иди ко мне!
Не ходи ко мне, не слышь меня.
Услышь меня, я скорбь твоя,
я боль веков,
я месть городов!
Не люби меня, я не твоя.
Люби меня,
я мамина и папина.
Никому не скажу как тратила
свои века на пустоту.
Считай года, а я не тут.
Тут кругом города,
а мои глаза
в древней Руси
где калачи,
где труд и пот,
где бой идёт!
Нет к Истории вопросов
Я историю писала,
говорила: «Всех люблю!»
Я историю писала
чёрным мелом на полу.
Ах, какая история получалась:
в ней добро совсем не встречалось,
в ней, хорошо или плохо,
но каждый из нас прохлопал
в её движущей силе участие.
«Непричастие, непричастие...» —
гудит История паровозом!
И нет у людей к ней вопросов.
Афоризмы
Не было на земле Печалей.
Налетели вдруг, раскричались -
раскричались аж свет затмили!
И если б их не убили
совсем другие Печали,
мы б до сих пор скучали.
* * *
Добро со злом поспорили:
кому писать историю?
История была написана
красивыми сивыми числами:
"Дата рождения - дата смерти".
И вы в историю эту поверьте.
* * *
Разбросалось счастье золотое,
по копейкам собирая серебро.
Если ты не знаешь сколько в мире горя,
то оно найдёт тебя само.
* * *
Сидит и долбит мой тролль маляву...
- Да я плохая!
Ведь это я придумала войны,
от которых людям так больно!
* * *
Придумала природа уродов.
Да не просто уродов,
у них ведь и мысли в голове рождаются!
* * *
Патамушта это важно
не поддаться светлой буре!
Но не в бой ввязаться смелый,
а остаться в стороне.
* * *
На улице была осень.
И за это с природы спросим:
"Почему на дворе не лето?" -
ответит она и за это.
* * *
Никуда не денется
природа сама:
раздвинется и разденется -
это закон бытия.
* * *
Вот и бегай теперь - ищи
бел свет, добрую зиму...
А я в мир ваш камень кину!
* * *
Всё проверено - зла немерено.
Комментарии
Егор Павленко
Написано 11 декабря 2015, в 10:35
Чем дальше, тем эпичнее...
Ответить
+2
© 2012–2023 г., ИП Филин М.С. Все права защищены. Ни одна часть содержания сайта ASTV.RU не может быть воспроизведена или передана каким-либо образом, электронным, механическим, методом фотокопирования, записи или как-то ещё без письменного разрешения ИП Филин М.С. На сайте astv.ru размещаются материалы информационного агентства "АСТВ". ИА "АСТВ" зарегистрировано Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций РФ (Роскомнадзор) 02.07.2018 г. за номером ИА № ФС 77 - 73225.
* Instagram принадлежит компании Meta, признанной в России экстремистской.
* Instagram принадлежит компании Meta, признанной в России экстремистской.
Редакция сайта ASTV.RU:
(4242) 49-15-34, 49-15-95
Отдел рекламы: (4242) 49-16-23
e-mail: region-sdr@astv.ru
Тех.отдел: (4242) 49-15-32
e-mail: contact@astv.ru
