Шаг за порог 7

                                                          7

  Лазутин буквально ворвался в кабинет профессора, эмоции переполняли его.

 - И что это было?

   Апломбов оторвался от монитора пристально посмотрел на Сергея и спокойно спросил:

  - Вы о чём, собственно?

  - Что это, новый наркотик? Гипноз? Или просто управляемый сон?

 - Да нет. Вы же желали увидеть мир с иной стороны, и я, грешный, предоставил вам эту возможность. И для этого совсем не обязательно применять галлюциногены или суггестию. Реальность, в которой вы побывали – истинная.

 - Как же так? – Удивился Сергей. – Это же эффект полного присутствия. Я даже запах той забегаловки помню. Помню пот на переносице у Сахана. И собственный ужас по поводу утраты памяти. – Он присел на кресло у небольшого столика. И даже успокоился. – Это, как я понимаю, наука. Недаром говорят, что вы достигли много в генной инженерии.

 - Генетическая инженерия, замечу вам, Сергей, - это не наука. Это лишь один из инструментов биотехнологии, которая использует методы биологических наук, как молекулярная и клеточная биология. И служит совсем не для попыток влиять на личность, а для получения желаемых качеств организма. И она, в отличие скажем от селекции, позволяет прямо, а не косвенно, влиять на генотип, и даже на молекулярном уровне. Что немаловажно. Но я давно от этого отказался. И заявляю – это опасно для человечества! Особенно генно-инженерные вирусы. Никто не может дать полной гарантии, что они не уничтожат потомство миллионов людей. Когда я понял это, то пошёл совершенно иным путём, но для этого понадобились годы. Мозг – вот первопричина всему. И изменения там, остаются на уровне индивида, а не передаются по наследству.

 Лазутин, хоть и мало понимал в сказанном, но это совсем не мешало ему отнестись к этому с должным уважением.

  - Профессор, но как это возможно? Ведь если разобраться – я был какое-то время совершенно другим человеком. Совершено чужим в окружении, куда я попал.

 - Сергей, не в обиду будет сказано, но мне понравилось, как Карина назвала вас «продавцом иллюзий», это она мне сама рассказала, так что не удивляйтесь, что я в курсе. Вот признайтесь, - Ксенофонт Апломбов лукаво улыбнулся, - что это именно так. Вы создаёте иллюзии при помощи доступных технологий. Видеоряда, музыки, текста и актёрской игры. Не спорю, - это великолепно. Можно напрямую говорить с миллионами и даже диктовать своё. И этим многие пользуются, и к большому сожалению, не всегда чистоплотные люди. Идеально было бы: вы иллюзию – вам деньги. Взаимный товарообмен. И все, - будем считать, что это так, - счастливы. Я прав?

 - Стоит надеется. – Улыбнулся Сергей. Ему нравились рассуждения учёного мужа.

 - Но всё не так просто, господин хороший. У некоторых появляется возможность не просто диктовать, а даже формировать, или как его там … форматировать вкусы, взгляды и даже потребности. Это слово для меня не просто компьютерный термин, каким его знают многие, я вкладываю в него нечто другое. Форматировать – значить загонять в некий формат, в некие рамки. А это уже опасно.  Любой, живущий вне формата – обречён стать изгоем.

 - Ну это не так… - попытался возразить Лазутин, - любой человек личность, и за ним оставлено право выбирать. Есть же разные программы, да и наконец, можно просто отключить аппаратуру, или не купить билет в кинозал…

 - Или отключится самому. И это намного проще и доступней. – Едко заметил Апломбов. – Хорошо бы просто уходили в реальность. Поближе к природе. Подальше от суеты. Но дорожка-то скользкая.

 - Это ладно. Но я всё же совершенно не понимаю, как возможно подобное. Объясните доступно.

 - Гм… доступно. – Профессор выдержал паузу, рассматривая Сергея. – Вам наверно наговорили обо мне всякой ереси.

 - Не без этого. – Сказал с улыбкой гость.

  - Ну, этого стоило бы ожидать. – Усмехнулся учёный. - Всё, что не входит в рамки формата для большинства – это не более чем чудачества, псевдонаука и просто чепуха.  Вот видите, Сергей, штампы отрицания и неприятия, существуют не только в массовой культуре, но и в науке. На рубеже, так сказать, передового и самого продвинутого.

 Лазутин внимательно слушал профессора. Всё, что он пережил во время некой, не совсем понятной ему бифуркации, когда побывал не только в чужом обличье, но и мыслил, как иной индивид, испугало его. А ведь он не робкого десятка.

 - Но это в нынешние время не так страшно. В прошлом за это отправляли бы в костёр. – Закончил свою тираду Апломбов. Неспешно достал сигарету и прикурил от огромной газовой зажигалки, выполненной в образе египетского Сфинкса. Сигаретный дым повис подвижной завесой в свете солнечных лучей, что заглянули в кабинет. – Я вам уже говорил, что я отказался от попыток расшифровать досконально информацию, скрытую в генах, тем более отказался от всякого вмешательства в эту опасную для человечества зону, пересмотрел свои взгляды на работы Ф. Сенгера и У. Гилберта, и полностью переключился на мозг. И не зря, доложу я вам. Успехи есть. И ваше вчерашнее перевоплощение – это лишь малый результат моих размышлений и опытов. Можно сказать, что я открыл новую страницу в биотехнологии. Вам конечно сложно об этом судить, как и всякому неподготовленному человеку, но заверяю вас – это так!

 - Трудно не согласится, Ксенофонт Гордеевич, особенно после пережитого.

 Лазутин был искренен. И даже прощал профессору предвзятость и эгоизм.

 - Так я могу рассчитывать на вас в дальнейших опытах, это так важно для дальнейших исследований? – Спросил Апломбов прямо.

 Сергей задумался. Он всегда опасался за собственный мозг. Избегал не только психиатров – ему казалось, что именно они сами больше подходят в качестве пациентов, для собственных коллег, чем он, - но и простых психотерапевтов. Мозг по сути так и остался для человечества терра инкогнито, как и тысячи лет назад. Конечно появились, якобы, новые возможности влияния, совершенствовалось возможность внушения и форматирование, - словечко из лексикона Апломбова уже прочно заняло место в его словаре - но как знать, может и раньше такое было возможно. Но этим владели единицы. Их назвали чародеями, колдунами, экстрасенсами. Впрочем, и сейчас этим владеют, так же, единицы. Но в этот раз, он уже думал о другом. Его пугала сама возможность изменить мир. А ведь открытие, разработки научные ли профессора Апломбова, подразумевали именно это.  Он не просто указывает ещё один путь эскапизма, но и приложил к этому руку, что бы воплотить на практике. Разработал ещё один из способов бегства из реальности. Коих и так не мало. Но всё же согласился. Здравый авантюризм всегда манил его.

 - Можете рассчитывать на меня. Но мне может стоит делать какие-то записи, диктовать происходящее?

 - Пойдёмте со мной, Сергей, вам посчастливится заглянуть в святая святых этого эксперимента. А об остальном позже. Хотя многие из вопросов, я думаю, так и останутся без ответа. В этом уже просто не будет необходимости.

 Идти не пришлось долго. Для этого было достаточно привести секретный механизм в кабинете профессора в действие - и открылась тайная дверь. За которой была лестница с никелированными перилами, и которая резко забирая вправо круто вела вниз.

 Это был зал. Зал без окон. Огромный, непонятный механизм располагался посредине. Мерцание ламп, сотни различных индикаторов, живо напомнили гостю фантастический космический корабль. Его рубку управления.

 - Вот, - Ксенофонт Гордеевич, широко раскинул руками, словно пытался обнять своё детище. -  Это и есть самое важное, что я создал в этой жизни. Бонификатор Реальности. И дорогой мой, у меня такое ощущение, что я, не зря её проживаю. Эту жизнь.