Учитель от Бога

Я никогда до этого момента не сомневалась, что работа с детьми – мое призвание. Я хотела научить подрастающее поколение всему, что знаю сама – видеть красоту, глубже чувствовать мир, отличать чистые стремления от фальшивых ценностей, и главное – милосердию, которое я ставлю выше всего.

Но однажды мой мир перевернулся, соприкоснувшись с грубой реальностью, той которую я всегда отвергала, в наивности полагая, что смогу прожить без нее.

Я видела раньше лишь то, что хотела видеть, отворачивалась от того – чего не желала принимать в свою жизнь. Было ли это правильно? Или это лишь мой идеализм?

Однажды в нашу школу пришел новый учитель. Я не желаю здесь называть его настоящего имени, пусть на протяжении моего рассказа он будет Николаем. Он вел уроки русского языка и литературы. Он казался мне именно из тех редких людей, которых по достоинству можно назвать  учителями от Бога. Я несколько раз присутствовала на его занятиях, и мне самой было интересно слушать все то, о чем он говорил с детьми. Да он и сам был похож на литературного персонажа – интеллигента начала XX века. Тонкие черты лица, безупречно выглаженный строгий костюм, почти аристократические манеры. Я, конечно, слабо представляю, как вели себя молодые люди прошлой эпохи, просто на фоне окружающих, он выглядел как-то необычно, и по-своему привлекательно.

Возможно потому, что меня всегда отвращала глупость и пошлость людей нынешнего времени. Гадко, если человек делает вульгарные комплименты, предлагает встречаться, даже не интересуясь для начала твоими интересами. Нет, я вовсе не считаю, что мой избранник обязан разбираться в моей любимой музыке, прочесть все книги из библиотеки, да еще вдобавок быть отличным психоаналитиком. Одним словом, если вас интересует только секс и компьютерные игры, а мат вы используете как междометия в разговорной речи при обсуждении знакомых – вам никогда не попасть в круг моих знакомых. Да, по жизни я бываю конкретная зануда, и даже иногда подумываю о том, что рискую остаться старой девой.

Хотя занудство мое немного иного рода, чем принято считать. Я могу часами спорить, если меня что-либо закусывает, а в обсуждении проблемы зайти настолько далеко от темы, что сама себе начинаю противоречить. Наверно, из-за этого у меня сложились довольно натянутые отношения с нашим почти целиком женским коллективом. Они готовы были терпеть мое присутствие, но только в том случае, если бы я считала их достаточно умными, чтобы позволять давать себе советы, а не явно выказывала свое презрение и пренебрежение их мнением. А я ненавижу все эти сплетни, будто это так жизненно важно, купила ли твоя коллега новую шубу / машину, на какие деньги ,и для чего, кто на кого как посмотрел, кто пришел пить чай в учительскую, а кто – нет;  у кого какое настроение с утра и по какой причине. Они готовы до бесконечности обсуждать бестолковость своих подопечных, семейные неурядицы и внешность знакомых. Меня тошнит от подобных разговоров, не столько из-за их бессмысленности, сколько из важности участников, считающих какие они умные, когда говорят «о жизни». Как будто это что-то изменить может!? Видели бы они себя со стороны, такими какими вижу их я. Важные напыщенные индюшки!

Именно это сблизило меня с Николаем. Он мне совсем не был интересен, как мужчина, просто отличный собеседник, с которым можно было обсудить волнующие меня вопросы или обменяться хорошей литературой. Он предпочитал держаться в стороне от коллектива, не участвовать в разговорах (мне Бог не дал умения промолчать, когда следует).

Я старалась угадать время, чтобы чаще встречаться с ним на работе, прислушивалась к его советам при написании планов-конспектов, на праздниках старалась найти себе место ближе к нему.

Сейчас я думаю, может быть, он не такой человек, как я его себе представляла, а действительно всего лишь хороший психолог, который не зря вел такой скрытый образ жизни? Но знаю одно – я не имею права так думать о людях, полагаясь лишь на свои соображения и слова знакомых!

***

 Однажды у меня завис рабочий компьютер, и не было возможности распечатать материалы к следующему уроку. Во время «окна» посторонних в учительской не было, и я решила что ничего страшного не случится, если я на время возьму ноутбук Николая, чтобы подключить к нему принтер. Единственный раз за все время, забыл его в учительской, обычно портфель он либо носил с собой, либо оставлял в своей лаборантской.  Лазить по чужим портфелям совсем не мой профиль, но перспектива  прийти неготовой на урок,  показалась мне гораздо худшей.

Когда я распечатала нужный мне материал, и уже хотела выключить ноутбук и убрать на место мне бросились в глаза названия некоторых папок «Мрак», «Трэш», «Темная романтика» и прочее. Любопытства ради я открыла одну из папок, в которой оказалось множество фотографий: отвратительных, неприятных, неправильных. Почти на всех них были молоденькие девушки. Это было художественная съемка – современное течение некро-романтизма. Некро-романтики утверждают, что смерть прекрасна, и снимают моделей, имитирующих мертвых. Я немного знаю об этом из фильмов, подобная тема меня раньше не интересовала. Теперь же я по порядку открывала и просматривала все фотографии. Мне стало жарко,  одновременно я испытывала и страх, от того, что-то может застать меня за этим занятием, и дикое любопытство, не позволяющее, остановиться. В одной из папок я наткнулась на фотографии, сделанные им самим, и я сбросила их на флешку. На всякий случай.

Тогда первой мыслью было, что таким людям, как он, не место рядом с детьми. Пусть, это личное увлечение, не имеющее отношению к криминалу (или все-таки имеющее?) останется его тайной, но я должна позаботиться о том, чтобы он ушел из школы. Вначале я подумала, что могла бы рассказать обо всем директору, но как объяснить каким способом эти фотографии оказались у меня? Во-первых, мне было стыдно признаться, что я имела слабость копаться в чужих вещах, во-вторых, мне вовсе не хотелось доносить на человека, с которым я общалась длительное время, и способствовать его увольнению. Это было низко и недостойно  меня.

Было еще третье. Я представляла себе, какой случиться вокруг всего этого скандал, и как отреагируют местные сплетницы. Мне было бы противно слушать, как все эти приземленные люди, обсуждают человека, не вникая в смысл его поступков. Ведь даже у преступников есть свои мотивы, есть право на ошибку и искупление вины. Я убеждена в этом.

Вечером я пыталась разобраться в том, как мне следует действовать. А стоит ли?

Тогда мне пришла в голову мысль заглянуть в студию к своей лучшей подруге Эльвире. Она работала художницей в Доме культуры, часто задерживалась  на работе, если приходилось закончить оформление какой-нибудь избушки или афиши к предстоящему празднику.

Иногда мне нравилось оставаться в нее, чтобы помочь закончить быстрее работу, а еще порой не хотелось возвращаться домой. Я живу с родителями, с одной стороны, это удобно, потому что не приходится готовить, беспокоиться о мелких домашних делах, а с другой – скучно, порой приходиться делать вид, что уделяешь внимание абсолютно неинтересным вещам, отвечать на однотипные вопросы и терпеть мыльные оперы по телевизору.

Эльвира относилась к тому типу женщин, которые выделяются какой-то непонятной внутренней красотой и чем-то напоминают скорее девочек-подростков, делающей их привлекательными на протяжении всей жизни; в ней не было ни пафоса или натянутости, ни заниженной самооценки, призывающей слепо подчиняться судьбе, но при этом постоянно поливать окружающих бесконечными жалобами на жизнь.

***

Эльвира рисовала плакат, а я взяла простой карандаш и чистый лист бумаги.

- Послушай, Эль, я на днях смотрела фильм. Там сюжет такой – девушка знакомится с молодым человеком, а потом она случайно узнает, что у него весьма необычное увлечение. Знаешь, когда делают такие фотографии, где кровь, петли на шее… ну, всякое такое.

- Извращенец чтоли? – Эльвира оторвалась от плаката и посмотрела на меня.

- Да нет, не совсем. В принципе, это не извращение даже, а особый вид искусства. Я слышала об этом.

- Нет, это ненормально. Есть нормальное искусство, а есть дурь какая-то.

Эльвира была из тех, обычных людей, она не задумывалась на философские темы, не пыталась разбираться в добре и зле. Она делила только на правильное или неправильное, но именно этим она мне нравилась. Мне полезно иметь рядом с собой человека, который бы временами опускал меня с небес на землю.

- Почему же дурь? Может быть, мы ничего не понимаем, а уже судим. Ты не задумывалась?

- Вера, успокойся… Тебе замуж пора.

Это был нечестный прием вывести разговор на новый уровень. Недостатком Эльвиры было то, что она постоянно пыталась выдать меня замуж.

- Почему сразу замуж!? Хватит уже!!!

- Не хочешь – можешь не выходить. Просто заведи себе парня, будешь нормальными темами интересоваться.

- А сейчас по-твоему я ненормальными интересуюсь? – Я не собиралась менять тему. Тем более, что целью моего визита было получение ответа на вопрос. Теперь я закончила портрет Николая. Я уже говорила, что мне нравились черты его лица, люблю смотреть на красивых людей. Бывают разные типы красоты, но их объединяет одно – гармония.

Я молча приколола рисунок к стене.

- Может быть, тебе просто маньяки нравятся? – Эльвира посмотрела на портрет. – Это он тебя приучил? В одиночку-то с ума сходить неинтересно.

- Никакой он не маньяк! И не нравится мне совсем. Просто нарисовала и все! Я ведь и тебя рисую!!!

- Да он просто учился со мной раньше. Тоже, как и ты, фигней всякой интересовался. Ни с кем не дружил, прикалывали его постоянно, а он вместо того, чтобы на заметку что умное взять связался с готами, ходил, как дурак, во всем черном, музыку загробную слушал. Потом пошел в педагогический, на человека стал похож вроде, а дурь та же осталась, видать, только умным слишком себя считать начал.

- Да это не он дурак, а вы! – я уже начинала злиться. – Вы дураками всех делаете!!! То есть, если человек – гот, уже ненормальный, да?? Может быть, он только потому и гот, что из-за вас, из-за таких как вы?

- А ты всех жалеешь, и всех оправдываешь. Только забываешь, что оправдываешь уже не тех, что переворачиваешь все.

- Тебе этого не понять, – торжественно сказала я, таким голосом, как мои старые коллеги при обсуждении «жизненных тем». – Я - последний романтик.

- Да хватит уже! – перебила Эльвира. – Я эту тему двести уже раз слушала. Только что в этом хорошего? Семью не заводите, детей не рожаете, грустите по поводу и без… А из-за чего!? Из-за идеи или упрямства? Или просто доказать хотите, что не такие, как все!

Семью я не завожу не из-за идеи, просто не встретила еще человека, которого бы полюбила, а ради того лишь, чтобы создать ячейку общества, уподобиться всем женщинам, продемонстрировать окружающим, что ты «кому-то нужна» или ради любопытства – мне совсем неинтересно. Если не встречу того, кого хочу – вообще не выйду. Смысл в этом? Чтобы потом, как большинство коллег, нудить, жаловаться на мужей, утверждать какие они все гады, и продолжать терпеть, лишь потому что все терпят и так надо – удовольствие сомнительное. Я попыталась было донести это до Эльвиры.

- Нет, ты мужа бы ни за что не простила. А вот любого преступника бы оправдала. И не в великодушие и всепрощении тут дело. Просто убеждение, ты сама себя возвышаешь этим. Ты подумай на досуге, ты сейчас его защищаешь, гота своего любимого, а он в это время фотографией увлекается!

- Какой фотографией!? – я удивленно подняла глаза не Эльвиру.

- Ты что такая наивная! Или не показывал еще тебе? Ну, конечно, ты такая вся невинная, чистая… Тебе он не покажет.

- Да говори же… Какие фотографии? – я двинулась в ее сторону.

- Те, что на готических сайтах выкладывает. У них же… искусство свое. У них в городе и тусовка своя есть. Ты не знала об этом?

Про тусовку закрытую я знала, даже была знакома с некоторыми. Втайне мне давно хотелось попасть в нее,  узнать как там все, где встречаются, о чем говорят. Не из-за идеи, из любопытства.

- И все такие, не потому, что мы их дураками делаем, – продолжала Эльвира. – а вы, вы их оправдываете, убеждаете, что они-то нормальные, а все ограниченные, не понимают… Куда уж! Так нет же… Мало вам оправдывать, вы еще образы создаете, сами же в них влюбляетесь! А после нам свой культ навязываете. А вам никто не навязывает. Навяжешь вам!!!

Чем больше убеждала меня подруга, тем сильнее я вставала на защиту Николая. Вот теперь он уже не псих, которому в школе не место, а почти что несчастный лирический герой.  Сейчас он был для меня жертвой, сначала его одноклассники травили, потом слухи распускали, а теперь еще и работы лишить хотят! А я чуть было не встала на ИХ сторону???

- Вам же объяснять что-либо бесполезно. Все равно при своем мнение останетесь.

***

Я сижу за столом, пишу план-конспект и непрестанно думаю. А может быть, мне тоже не место в школе??? Чему я могу научить детей? Смогу ли подготовить к жизни, грубой реальности, если сама ее отрицаю? Если красота для меня не имеет морали, а милосердие превращается в укрывательство? Если мои убеждения всего лишь упрямство, а идеал предполагает постоянное сомнение?