"Тайна мыса Анастасии". Шаги к разгадке. Вторая поисковая экспедиция

     Первая экспедиция по поиску затонувшего японского корабля «CD-112» и транспортного судна «Саппоро-Мару №11» прошла в июле этого года. В ней мы отсканировали площадку на границе залива Анива и пролива Лаперуза размерами 6/4 километра напротив устья реки Могучи. В ней мы не обнаружили следов затонувших судов. После экспедиции, для того чтобы расширить площадку поиска в определенном направлении, я рассчитал погрешность для местоположения обоих судов исходя из разницы между американскими картами 1943 года и современной навигационной картой. Для «Саппоро Мару», было так же рассчитана привязка к берегу по времени следования торпеды после выстрела до берега. Большинство выпущенных торпед подлодки SS-220, «Барб» не попадали в цель. Данные взяты из отчета командира «Барб» - Юджина Флаки. Поставив задачу исследовать новую поисковую площадку, мы отправились в путь.

Что быстрее? Лэнд или Урал?

Компаньонами во второй экспедиции стали два сахалинских дайвера Ян и Григорий.  Мы с оператором и помощником – Алексеем Несмеевым. Магазин «Глобал Драйв» также стал компаньоном экспедиции, внимательно отнесся к нашей миссии и задачам и предоставил лодку с мотором. Выезжаем из Южно-Сахалинска на двух джипах до устья реки Урюм. На старте выходит конфуз. Встретившись на заправке «Роснефть» на выезде из города, пришлось стоять огромную очередь и когда наконец выстояли, нам отказали заправлять лодочные баки. Даже посторонние  водители в очереди стали возмущаться произволом «Роснефти». В результате потеряли кучу времени, пришлось заправиться на коммерческой колонке по 50 за литр, вместо 46.

Дорога до Урюма, после Тараная в нескольких местах недавно была размыта тайфуном Хагулит. Дорожники промоины восстановили, но ехать по этой дороге еще то удовольствие. Многие съезжают на берег и прут по песчаному пляжу.  Так мы и сделали – едем между морем и дорогой. На большой скорости по  кромке воды нас нагоняет громадный военный Урал. Однако не нагнал – ухнул в зыбучий песок левыми колесами, накренившись так, что чуть не перевернулся.

- Ого – я думал Уралы не застревают, - сказал я, выходя из машины.

-Чем больше машина, тем дальше идти за трактором, – подытожил наш водитель Станислав Георгиевич, проработавший всю жизнь за баранкой.

К нам подбежал парень браконьерской наружности

-Мужики дайте закурить!- закурить дали.

-По берегу мы проедем? – спрашиваем.

-Проедете конечно, вон у вас машины какие! – за спиной браконьера солдаты обступили перекосившийся Урал.

- А станы там есть? Нам нужен тот, который ближе к Урюму.

- Да конечно, там будет один, потом второй – второй вам нужен. Спасибо ребята!

Едем дальше. Не стали Урал толкать – из него и так много солдат повылазило. Да и браконьеров полно – им хоть потокать военную технику, для пользы дела! Речки объезжаем по мостам, а ручейки по пляжу. Погода идеальная для морского путешествия на моторных лодках – полный штиль. Море как зеркало. На одном ручейке первый джип зарылся. Пришлось тянуть вторым. Вытянули. Первый пошел, второй пошел и зарылся. Первым стали тянуть второй. Второй вытянули…

Километра 4, недоезжая Урюма – тупик. Река такая, что не проехать. На другом берегу стан.

Поколесив еще туда – сюда, возвращаемся на этот же стан «Компас», только с другой стороны. Ребята на стане отнеслись с пониманием, позволили оставить машину под присмотром.

- Обманул нас браконьер, - вслух подумал я.

Алексей смеется:

-Вот дай человеку закурить, так он тебе все что хочешь наговорит – стан один вместо двух и проехать невозможно.

Наш бывалый водитель внимательно смотрит, как мы надуваем лодки и крепим моторы.

-Станислав Георгиевич, а вы лодку себе вчера присмотрели в магазине? – спрашиваю его.

-Не нужна она мне, я не рыбак, я дачей занимаюсь.

Девять с половиной

Через час наши лодки забиты канистрами с бензином, баллонами, продуктами готовы к старту. Но к этому времени погода уже испортилась – волна полуметровая, ветер все усиливается.

Когда вышли было уже начало третьего. Груженые мы развиваем скорость около 10 км в час. Вторая лодка шла быстрее и уходит вперед. В районе Урюма я сбрасываю газ перед браконьерской сеткой – мотор глохнет. Не заводится. Дайверы вернулись к нам. Пришвартовались. Совещаемся на плаву.

-Что случилось?

-Не знаю, вот не могу завести. Возможно, свечи залило.

Григорий берет ситуацию в свои руки.

-Так – шланг проверь, не пережат? Крышку открутил на баке? Скорость нейтрал? Газ сбрось. Вытащи вообще шланг с топливом из мотора. Теперь заводи.

Дергаю, рука устала с непривычки.

-Еще 42 километра, а скорость у нас не больше 10 км в час. Больше не получается. Рискованно. Шесть часов, если и заведется, то впритык к темноте получается.

-Давай заводи!

С какого-то 20 раза - наконец мотор затарахтел.

Поехали. Держимся от берега в полукилометре. Периодически попадаются то веревки, то обрывки сетей. Дайверы умчались вперед. Движок работает стабильно. Леха умиляется любопытным нерпам, которые смотрят на нас, словно спрашивают: «А что это вы тут делаете?»

Погода портится. Волны метровые, а иногда больше. Прибрежные рифы отжимают нас все дальше от берега.

Алексей навигачит по телефону и GPS.

-Леша посмотри скорость,-прошу я.

-Девять с половиной.

-А так? Я стараюсь сесть дальше от кормы в сторону носа лодки, чтобы увеличить коэффициент глиссирования.

- И так девять с половиной.

Эх. Прикидываем сколько будем идти с такой скоростью – получается успеваем, но впритык.

На берегу периодически появляются машины. Некоторые из них застрявшие в песке.

Километров через 20 наезжаем на плантации водорослей, приходится глушить двигатель, очищать винт, и выбираться на веслах в чистую воду. Только запустили мотор – смотрим - едет джип, останавливается напротив нас и машет руками.

Не стали разворачиваться – времени в обрез, нам еще надо успеть на Могучи, а там еще безопасно подойти к берегу – погода все портиться, волны уже больше метра. Темнеет.

На подступах к Могучи рифовые отмели уходят все дальше от берега. В сумерках пытаюсь пройти между двух рифов. Лодка успевает прошмыгнуть между огромных закручивающихся гребней, вздымающихся на подводных скалах.

Дайверы подруливают к нам, чтобы узнать, сколько осталось идти.

Осталось три километра, и они мчатся разведывать подступы к устью.  Еще немного и стемнеет. Как тогда будем искать подход к берегу – там рифы и отмели, а волна уже почти двухметровая.

И вот, наконец, появляется урочище Могучи – справа на сопке видна бревенчатая часовня. Обходим скалы Хирано. Там где они указаны на экране GPS, пенятся гребни волн, самого острова не видно в  бурлящем море. Наблюдаем как дайверы сели на отмель в устье Могучи. Я осторожно поднимаю мотор –  по прошлой экспедиции знаю, что тут предательские глубины. В отлив в реку не зайти, не протащив лодку по отмели, главное чтобы волной не перевернуло. В ней съемочное оборудование ну и продукты, которые уже давно хочется употребить! Нас встречает смотритель базы Андрей, со своими помощниками.

Заходим в реку. Еще немного и лодка быстро вытягивается на берег всей ватагой. Приехали!!!

Я сильно устал, а Алексей похоже не очень. Он первый берет инициативу в свои руки на большой кухне и вот уже на сковородке шкворчит поджарка, а в кастрюле булькают макароны.

В большой комнате двухэтажного дома располагаемся спать. Со стен на нас укоризненно смотрят оленьи головы с ветвистыми и не очень рогами. Алексей включает запись с мастер-классом известного режиссера – документалиста Марины Александровной Разбежкиной – это для него лучшее снотворное – Леха засыпает через 10 минут, а голос Разбежкиной еще долго не дает мне покоя, он уходит сквозь щели на улицу растворяется в морском бризе относящим его к спящим в округе медведям, сплетается с шелестом борщевика и лопухов, опадает на поверхность моря и проникает в его глубину.

Банка Райтомари

В доме тихо. В урочище Могучи прокралось утро не разбудив почти никого. На улице ровный шум моря. Выхожу из дома. Прибой и гребни волн окантовывают берег полуострова Крильон. Выпив по капитански крепкого кофе и подымив сигареткой, приступаем к бутербродам и совещанию по планам на день. Решаем пробовать выйти на банку Райтомари. Там по словам нашего дайвера – художника мариниста Владимира Овченкова лежит паровой буксир «Сталинградец». Ну и в районе банки можно и «Саппоро Мару» поискать – тут мы в прошлый раз решили не соваться потому, как и мелко и нет смысла большому пароходу на мели находиться.

Банка это подводная возвышенность, на карте обычно еще указывают глубину до самого высоко места банки в максимальный отлив.

Могучанские ребята во главе с Андреем помогают нам пройти мелководное устье и отправляют в море.

Уходим от берега, волны становятся все большей. Курс стараюсь удерживать на волну, лагом становиться опасаюсь. Нашли точку банки отмеченную на GPS. На самом GPS этой точки нет, но я снял координаты со своего навигационного плана и занес их в прибор. Выходим на точку – банки почему то нет. Начинаем ходить хаотичными галсами.

Леша показывает, где точка, а я рулю.

-Не туда, ты едешь! - кричит он на меня

-Я не могу туда, мы же боком к волне будем, если прямо повернуть!

Как обычно начинаем ругаться, но эта наша ругань среди моря, ветра и двухметровых волн - смешна.

- Туда надо – орет он мне и показывает вбок

-Ты что не понимаешь, галсами мы идем галсами!

-да какими галсами!

Оборачиваюсь на дайверов, они лежат в дрейфе лагом к волне. Их лодка кажется непереворачиваемая.

Где банка!?!? - орут они мне сквозь ветер.

-Там, 100 метров, - показываю.

Снова хаотически лавируем, иногда увертываясь друг от друга.

Волны становятся больше.

Швартуемся. Ян говорит, что не может все время смотреть в экран эхолота - укачивает. Меняемся местами с Григорием. Теперь я смотрю в эхолот, а Ян на руле. Григорий в нашей лодке с Алексеем.

 Не можем найти банку. Волны близятся к трехметровым. Я лежу на ластах и акваланге расперевшись в лодке и одной рукой удерживаю экран эхолота. На нем прописывается скачущее дно. Глубина 15 метров. Где то здесь край нашей площадки, который мы не доделали в прошлых поисках.

Ян предлагает возвращаться - становиться все опаснее.

Где взорвалась торпеда?

Остаток дня посвящаем съемкам на берегу. На сопке над устьем Могучи часовня. По словам смотрителя Андрея, владелец турбазы Андрей Емелин построил ее в память своей матери. У часовни красивый вид на море, мыс Канабеева, из-за которого выступает краешек мыса Анастасии.

Где-то перед нами 75 лет назад разворачивались события 5 и 18 июля 1945 года. Где-то тут в глубине моря до сих пор лежат «Саппоро Мару №11» и «CD-112». Где-то здесь пряталась в водах залива подлодка «Барб».  Пытаюсь почувствовать, где корабль. Не получается.

Мне кажется где-то там корабль, –Алексей рукой показывает на северо-восток, - где-то ближе к поселку Найчи.

Перед этой экспедицией я провел расчеты, учитывая привязку к берегу. В отчете капитана Флаки за 5 июля описаны две атаки. Первая атака была проведена в 10 47. Три выпущенных торпеды по «Саппоро-Мару», следующего курсом на Отомари, прошли мимо. Указано что две торпеды взорвались на берегу через 4минуты 30 секунд и 4 минуты 45 секунд после залпа. Скорость торпеды указана 27,6 узлов. Курс торпед с учетом курса подлодки и угла гироскопа 278 градусов. Затем лодка развернулась и через пять минут дала залп кормовыми аппаратами. Попадание через 2 минуты 15 секунд. Начертив план обоих торпедных атак я рассчитал привязку к берегу затонувшего «Саппоро Мару»– 2780 метров с пеленгом 60 градусов. Но какая именно точка на берегу - неизвестно. Учитывая округленные координаты местоположения лодки, и уже отработанную площадку в прошлой экспедиции выходит трапециевидная площадка на краю северо-западной части нашего предыдущего участка. Если учесть погрешность между американскими картами и современными, то надо еще смещать эту площадку на 700 метров на юго-восток. Но тогда привязка к берегу не работает – если только торпеды не взорвались на отмели, ведь глубина торпед была 6 футов, то есть 2 метра. Если они попали в скалы Хирано, то это еще километр на восток. А если привязываться к словам свидетеля – Михаила Сирахата, то надо искать еще севернее.

Возвращаясь от часовни, обращаю внимание на старую ржавую массивную якорную цепь на стане. Возможно она с «Саппоро Мару» или с парового буксира «Сталинградец». Откуда еще?

За ужином обсуждаем с дайверами завтрашние маневры. Надо как то прочесать запланированный квадрат поиска, но у Яна в эхолоте нет карты и очень сложно выдерживать точный курс, на течениях и при ветре.

Ложимся спасть. Алексей опять с Разбежкиной, а я с мыслями как организовать наше движение. На эхолоте боковое сканирование образует полосу шириной 60 метров вправо и 60 влево, при глубине около 20 метров. Если идти строго на север, выдерживая постоянную долготу до десятой доли минуты, а потом, повернув обратно – на юг выдерживать долготу плюс одна десятая минуты, то расстояние между треками будет примерно одна десятая мили, но немного меньше – то есть примерно 120 метров. Получается как раз впритык. Так будет удобно. С этими мыслями я засыпаю.

Снится, как мы идем на огромной лодке, и у нас огромный экран эхолота. И вот на нем появляется корабль почти новенький – как на картинке. Видны все его мачты, орудия и надстройки. Только нет людей. У меня бьется сердце как тяговый мотор «Микацу» из магазина «Глобал драйв». Просыпаюсь – светло уже. Выхожу на улицу и вот – тишина. Флаг ЛДПР над кухней висит не шелохнувшись. Море тише воды.

Хождение по трапеции

За традиционным кофе рассказываю Яну о своих планах с долготой. Он хмурый – отчего то не выспался. Толи Разбежкина, толи Микацу не давали покоя опытному дайверу.

Забиваем координаты трапеции в приборы, собираемся, выходим в море. Проходим мимо скал Хирано очень близко. Держим курс на первую точку.

Вот и наша трапеция. Мы с Алексеем идем первыми – показываем путь. Леша на руле, я ориентируюсь по GPS, слежу за долготой.  За нами Ян с Григорием. Григорий на руле, Ян на эхолоте.

Алексей шутит про бородоча Григория, который следует на своей лодки за нами по пятам:

-Я как назад посмотрю, так мне кажется, что нас чеченцы преследуют!

Скорость 4 км в час на север, и на той же тяге двигателя 8 км час на юг. Получается скорость течения на юг – 2 км в час, а наша 6. На юг сбрасываем, но все равно получается быстрее. Точность треков по долготам получается очень хорошая. Почти идеальная. За полтора часа закрашиваем всю трапецию. Ничего.

Швартуемся. Ян хочет нырнуть. Бросаем якоря. Наш импровизированный якорь состоит из двух тяжелых железных кусков. Очень хорошо держит. Почему то у дайверов якорь плохо держит – их относит на юг.

После долгих приготовлений Ян вываливается из лодки. Ждем. Сколько ждать не ясно. Учитывая сильное течение, он может всплыть далеко на юге. Ян должен выпустить надувной красный буй, по которому можно определить местонахождение. Григорий смотрит по сторонам в бинокль. Когда американские подводники всплывали на поверхность, моряки по штатному расписанию занимали места на рубке. У каждого был свой сектор наблюдения за небом.

Челноков рассказывал, что в проливе Лаперуза был район очень опасный для врага. Военные аэродромы и тут на Карафуто, и на Хоккайдо. Постоянные патрулирования эскортных кораблей и мины. Поэтому наблюдение при всплытии должно быть на высоком уровне. Есть сохранившиеся фотографии. В момент атаки 18 июля капитан «Барб» рассказывает, как при всплытии наблюдал на эскортнике «CD-112» офицера распекающего за невнимательность матроса с биноклем. 

«-Поднять перископ! Убрать. Черт! Бросились в глаза полудюжина биноклей, ведущих поиск целей. Офицер на палубе ругает наблюдателя у борта. Группа матросов у кормы возится у бомбосбрасывателей.»

Ни тот ни другой не заметили перископа «Барб» и в результате поплатились. Сейчас эскортник вместе с командой лежит где-то тут рядом на грунте. В тот день «Барб» пряталась около потопленного ею же «Саппоро Мару». Где-то прямо здесь. На солнце блеснуло что-то на поверхности, словно линза перископа. 

-Вот он всплыл, - кричу я, но не понимаю, почему севернее, течение то на юг. Хотя водолаз Овченков предупреждал нас, что течения в этом районе на разных глубинах разные. Это было видно по тросу который изгибался то в одну, то в другую сторону.

Тем временем Ян покачивался на поверхности на сто метров южнее нас. А то что я увидел, пластиковая бутылка, коих здесь в огромном количестве.

Вода оказалась сильно мутная, он опустился до дна и тут же всплыл. Не видно вытянутую руку. Однако, там где мы были мористее, вода было довольно прозрачная.

Посовещались, решили продолжить поиски на север по изобате 20 метров, плюс-минус.

Снова мы идем первые, дайверы за нами. Вот они отстают и начинают кружить. Мы продолжаем движение - такое уже было, после чего они вновь заходили в кильватер. Однако мы удалились достаточно далеко, а зигзаги лодки с эхолотом продолжаются.

-Неужели нашли!

Возвращаемся к ним, швартуемся. Ян показывает на экран эхолота. Что-то не понятное, но можно и подумать, что это пароход, лежащий на боку. Солнце слепит, лодки качаются, трудно разобраться что это.

Записали координаты. Кружили, кружили. Так толком и не поняли, корабля нет, но что-то есть.

-Я считаю это камни или рельеф дна, - делиться своими соображениями Григорий.

Наконец дайверам надоели поиски – третий день экспедиции, а толком еще никто и не нырнул. Поехали снова на банку, но там оказалось мутная вода. В итоге дайверы отправились к дому, а мы с Алексеем сделали высадку на скалы Хирано.

Скалы Хирано

Сидя на камнях скал, любовались мысами Анастасией и Канабеевым. Вспомнил, как Игорь Самарин в прошлой экспедиции рассказывал, отчего мысы имеют такие названия. Он говорил, что есть несколько легенд про девушку Анастасию, которая ждала, ждала и не дождалась… Но это все брехня! Название Анастасия было дано, когда в послевоенное время переименовывались географические названия. В данном случае название было выбрано по созвучию.  Во времена Карафуто был мыс Тисия. Так и в мемуарах капитана Флаки написано. А вот Мыс Канабеева стал называться еще в царское каторжное время, в память свободного охотника-дворянина Канабеева, которого в этих краях убили каторжники, когда он вместе с ними перегонял стадо быков с Крильона … кажется во Владимировку. А в мемуарах Флаки и на старых японских картах мыс Канабеева значится мыс «Веноти».

«Из мемуаров Юджина Б. Флаки: Карафуто напоминает кривоногого ковбоя с одной левой рукой, под которой располагается залив Терпения. Между его «ног» располагается залив Анива, имеющий ширину до 30 миль и 30 миль в глубину, в глубине которого имеется порт Отомари, из которого выходит паромная переправа, идущая вдоль «правой ноги» и далее пересекает пролив Лаперуза. Береговая линия гористая. Судоходство осуществляется в 200 ярдах (180 метрах) от береговой линии в ясную погоду. В туман это расстояние сокращается. Минные поля установлены к северу от Хоккайдо на расстоянии 4 и 10 миль от западной части залива Анива-ван.

04:50. Патрулируем в подводном положении в 2 милях к северу от мыса Тисия западной «ноги» и 5 в милях от северного края минного поля. После изучения нами японских карт, мы отчетливо представляли каждое пятнышко у побережья близ порта Отомари и теперь оказались в 3000 ярдах (2700метрах) от берега на глубине 15 морских сажен (30 метров). Побережье представляло собой пустынное нагорье, обрывающееся к востоку. На юге берег фактически упирался в границу минного поля.

09:10. В поднятый перископ вижу фрегат, следующий параллельным курсом от побережья. «Чапман, полный право руля на восток. Боевая тревога! Торпедная атака!»

Два сантиметра

На нашей огромной карте, что висит в студии напротив скорой помощи расстояние от мыса Анастасии до устья Урюма всего два сантиметра. Эти два сантиметра маленькая часть Северной половины большого океана.

Как сказал капитан корвета «Витязь» в фильме про Миклуха Маклая: «Океан виден, когда смотришь на карту, а вблизи это только соленая вода». Когда  смотрим на нашу карту, я могу представить, как разворачивались события 75летней давности на огромной территории, и наши два сантиметра играли в этих масштабных событиях определенную роль.

С этих двух сантиметров началось наша работа над фильмом. Потому что здесь мы решили найти затонувший корабль. И дальше пошло – поехало.  Я узнал про ленд-лиз и про «Трансбалт» и про «Адских котов» Хейдемана. А потом и про своего деда.

 «Трансбалт» встретил 9 мая 1945 года в порту Сиэтл, затем вышел в рейс. Путь советских пароходов во время Второй мировой войны из Америки во Владивосток был возможен только через пролив Лаперуза. От Сиэтла до пролива Лаперуза на нашей карте три метра. В этот же день с острова Гуам вышли девять американских подлодок с новейшими гидролокаторами. Это было начало операции «Барни». Три стаи по три лодки в каждой звались «Адскими котами». Задача была в подводном положении преодолеть минные заграждения в корейском проливе и попасть во внутреннее – Японское море. А там уже «Топи их всех» - так называется книга Адмирала Локвуда о подводной войне на Тихом океане.

От Гуама до Корейского пролива метр на карте.

Чуть позже с Гавайских островов в направлении Сахалина, выходит подлодка SS-220 «Барб» под командованием капитана Юджина Флаки. Ее задача - прикрытие девяти субмарин, на выходе из Японского моря, через пролив Лаперуза, создавая видимость боевых действий стаи подлодок у берегов Карафуто.

От Гавай до Сахалина два метра.

12 июня «Трансбалт» проходит пролив Лаперуза, а ночью13-го  его по ошибке топит подводная лодка «Спейдфиш», гибнет 5 человек, остальные 94 спасаются на шлюпках и попадают на Сахалин. Один из них кочегар Володя Панков которому тогда 17 лет.

Чуть позже «Барб» достигает Сахалина и начинает наводить ужас, торпедными атаками, ракетными и артиллерийскими обстрелами  в заливе Анива, Терпения, севера Хоккайдо, и на Кунашире. И вот 24 июня, 8 подлодок (одна гибнет) проходят в надводном положении Лаперуза и через Кунаширский пролив уходят в направлении Гуама.

В декабре 2019 года я разыскал 17 летнего кочегара с «Трансбалта» Володю Панкова. В Москве. Пришел к нему в гости и Владимир Александрович рассказал подробно как морячил во время войны, и как тонул на «Трансбалте», и как пребывал с командой затонувшего парохода в японском Хонто. Когда я шел к нему в гости, я вспоминал про своего деда. Дед жил в Находке в 1946 году, когда родился мой отец. А в 58-ом и 60-ом дед был уже старшим и групповым механиком в «Управлении рефрижераторного  и транспортного флота» в Корсакове. То-есть, - думал я, - чтобы стать механиком, ему нужно было проработать может десять, а может и больше лет на флоте. То есть он мог, как и Панков работать на тихоокеанском ленд-лизе. И тогда я спросил Владимира Панкова про деда. Вот это совпадение! Оказалось,  они вместе работали на либерти «Степан Разин» в 1946 году.

Об этом обо всем я вспоминал, когда мы возвращались на лодке домой. Два сантиметра на нашей карте Тихого океана мы шли пять часов. Пять часов мерного рокота двигателя, качки на волнах, все это вводило в медитативно мыслительный процесс. Периодически накрапывал дождик, и Леша принимал горизонтальное положение, пряча голову от дождя и морских брызг под носовой тент-обтекатель. Кстати штука оказалась очень функциональная – и от брызг защищала и от ветра и позволяла удобно и плотно загрузить нос лодки. Опять же спасибо магазину «Глобал Драйв»!

Погода на обратном пути была хорошей и даже способствовала пению. По пути мы посетили один из великолепных водопадов. На устье Урюма встретили добродушных рыбаков с сетками, а через час уже подпрыгивали по ужасной дороги на пикапе «Экоспаса» в сторону Южного. Спасибо огромное руководству этой организации за помощь в транспорте.

Обломки судна или камни?

На следующий день в студии, я скачал программу для просмотра эхограмм, и изучая запись, обнаружил любопытные предметы в том месте, где кружили дайверы. Возможно, что это как раз и есть обломки затонувшего «Саппоро-Мару №11».

Теперь нужно придумать как туда попасть снова, учесть уже сделанные поиски, провести дополнительные расчеты, учесть все возможные погрешности, рассчитать направление расширение поисковой площадки. Ведь не могли же они исчезнуть!