Когда нас посещают призраки

Стоял теплый зимний деревенский вечер. Теплым этот вечер можно было назвать хотя бы лишь потому, что не было в нем его обычных унылых и пробирающих до костей завываний, когда ты идешь по улице, а сухой колючий снег, подхваченный ветром, летит прямо тебе в лицо. Ты щуришься, кутаешься по самую челку в шарф, и бредешь почти наугад, не разбирая дороги. Благо, вечер ДЕРЕВЕНСКИЙ – ты не рискуешь свалиться в открытый и благополучно забытый кем-то канализационный люк, ты не боишься быть сбитым таким же ослепленным снегом водителем старого советского Москвича.

Хороший вечер был. Приятный. По обе стороны дороги длинными, светящимися до самой окраины, полосами стояли маленькие деревянные домики. В «глазницах» их горел свет. От каждого веяло недавно нарубленными и запасенными на зиму дровами. Из возвышающихся над крышами кирпичных труб вырывался легкий дымок – он поднимался на пару метров в высоту и растворялся в свежем прозрачном воздухе, уступая едва завоеванные владения просыпающимся звездам. Лаяли собаки, передавая эстафету гавканья друг другу из двора во двор, рядом с которым в тот момент находились мы.

Мы шли к бабушкиным друзьям, которые каждую субботу протапливали баню.

Как и положено хозяевам, первыми парились они, а затем наступали что называется «дружественно-приемные банные часы», когда все друзья и знакомые, которые являлись «счастливыми» обладателями благоустроенных квартир с узкими ванными комнатами, стекались в назначенное время в тот самый старый домик с кирпичной трубой, усаживались вокруг стола или просто на полу, и ждали своей очереди в пышущее парами строение.

Среди хозяйских внуков особо выделялся Пашка. Он был самым младшим (ему не было и трех лет) и этот факт, естественно, автоматически делал его любимейшим и главнейшим членом семьи. Пашка встречал гостей, уже тогда здоровался за руку (и с мужчинами, и с женщинами), расплывался в улыбке и куда-то убегал.

Когда банные процедуры подходили к концу, мы любили собираться все вместе – кушать свежеприготовленный суп, пить удивительный по вкусности прохладный лимонад, и, конечно, разговаривать. Обычно эти разговоры касались бытовых вопросов, успехов старших детей или внуков, рыбалки, охоты…да чего угодно сугубо прикладного, каждодневного… В тот вечер тема оказалась необычной, и оттого более интересной.

- Пашка-то наш чего говорит! – начала рассказ баба Тая, прижимая к себе любимого, жующего краюшку хлеба, внучонка. – Маленького старичка, говорит, видел. Вот прямо тут видел, в избе. Мамка пока на кухне возилась – оставила малОго одного в комнате, вот и напридумывал со скуки, видно. Старичок, говорит, стоит перед ним в его же рост и хлебушка просит с молоком. Наш-то, конечно, за мамкой побежал сразу. Привел ее за руку в комнату, а там и нету никого.

- Ты знаешь, Тай… - продолжила уже моя бабушка. – А может и не придумал вовсе. Домовёнка, может, видел. Говорят, существуют они. Слышно их часто. Нам, старым, не показываются, а к молодой душе тянутся – опасности не чуя. Всяко в жизни в нашей бывает чуднОго… Вот мы когда переехали на Сахалин, молодая еще была, совсем девчонка. Поселились в домике. Лежу я как-то ночью, уснуть не могу… и вдруг слышу, что кто-то по огороду ходит. Подумала еще – померещилось, может, или животное какое забрело во двор – собаки-то не было. Через некоторое время слышу шаги опять, но теперь отчетливо слышу и женский голос – зовет он меня. Я поднялась с кровати, вышла во двор прямо босяком… Тишина… Вдруг вижу, женский силуэт во всем белом мелькает между деревьями. Зовет он меня за собой. Я было идти…смелой себя считала тогда… как вдруг спохватилась мамка. Выбежала, затащила в дом. Долго еще я потом выслушивала как призраки такие уводят детей в лес, и не находят нас потом… никогда не находят.

Путь из бани обратно домой мне казался гораздо длиннее. Я шел тогда, размышлял, совсем не обращая внимания на пробирающие до костей завывания ветра и сухой колючий снег, летящий прямо в лицо. Я не заметил, как теплый зимний деревенский вечер перестал быть таковым. Начиналась пурга, звезды уже не властвовали – их не было видно, трубы домов уже не «дышали».

Потом долгое время не мог уснуть – ворочался, обращал внимание на каждый скрип и каждое движение веток деревьев за окном. Ночь тянулась дольше обычного, она не хотела уступать свое господство надо мною.

А потом я уснул… И грезится мне, что в полутьме комнаты на столе у окна сидит кто-то маленький. Сидит и смотрит на меня старенькими морщинистыми глазками, с укоризной смотрит. Понимая, что сплю, делаю над собой усилие и резко просыпаюсь. Вот что-что, а резко просыпаться я умею – бывает во сне, летишь такой – солдат советской армии – в бомбардировщике, сбиваешь вражеские самолеты налево и направо, и вдруг... сбивают тебя. Ты падаешь в пропасть, земля всё ближе… считанные метры…ииии…. доброе утро, Яша, хватит на сегодня баталий… подъем! Так вот… меня пугает этот маленький человечек в моем сне, я делаю над собой усилие и резко просыпаюсь… Из груди вырывается: «уууххххх, хорошо, что это только сон», смотрю на стол у окна, а на нем…он всё еще сидит… сидит и смотрит… укоризненно. Я начинаю метаться в постели, кричу, понимая, что это уже не сон, а реальность, прячусь под одеяло, закрываю глаза… и просыпаюсь снова. Утро.

Нет ничего более страшного в жизни, чем увидеть или почувствовать кошмар, попытаться избавиться от него, как это обычно делаешь с легкостью… и не суметь.

Много лет спустя я прошел по тем самым местам, где когда-то были рождены самые большие страхи моей жизни. Те деревянные домики всё еще стоят. Я даже не сомневаюсь, что в них всё еще кто-то (или что-то) живет. Бабушка, позабыв, что уже когда-то рассказывала мне историю о «женщине в белом», рассказала мне ее снова. И, знаете, это меня только убедило в том, что все ее слова – и тогда и сегодня - чистейшая правда. Пашка уже взрослый, живет где-то далеко, на материке. И почему-то мне кажется, что ту встречу с маленьким старичком, попросившим у него хлеба и молока, он не забыл…