Один шаг до шаговой доступности. Открытое письмо министру здравоохранения
«Каждый человек имеет право на отдых! Получается, что я не человек… и Вова тоже…»
- подытожила моя подруга рассказ и тихонько заплакала. Сначала беззвучно, только плечи ее сотрясались, да слезы градом катились по щекам, потом поскуливая, и в конце концов разрыдалась навзрыд, выплескивая в этих звуках боль, обиду и нечеловеческую усталость. А мне нечего было возразить. «Да, ты не человек… и Вова тоже…» - все, что я могла сделать для нее – тихонько держать за руку и вытирать лицо. А потом написать это письмо. А вдруг тот человек из Министерства здравоохранения, наверняка Человек с большой буквы, как и его Министерство, передумает, и разрешит назвать человеком Вику. И Вову.
Началась эта история в январе, пять месяцев назад... Хотя нет, на самом деле гораздо раньше - 34 года назад, хмурым ноябрьским утром. Эта девочка никак не могла родиться. Но родилась. Человеком – две ноги, две руки, одна головка с хорошеньким личиком. Вот только шейка сломана. И начала она трудиться - то, что для остальных детей было естественным и само собой разумеющимся - плакать, улыбаться, кушать, шевелить рукой, ногой - для нее было тяжелой работой. И окружающие были погружены в этот ежедневный, ежеминутный труд – сначала мама и бабушка, выдержавшие 18 лет, а затем отправившие человека-трудягу в дом инвалидов, потом чужой, но очень добрый дядя Вова (Владимир Порфирьевич), сам инвалид, который заменил девочке всех родных, взял всю заботу о ней на себя по доброте своей душевной.
Рано начинается его утро, ведь он проводит ежедневно два утренних обряда чистоты – девочке, а потом уж себе. 15 лет подряд в 7 утра они уже оба чистые, приведенные в порядок, садились кушать приготовленный им завтрак. Последний год вставать приходится раньше, а начинать завтрак позже. Силы покидают Вову, передвигаться сложно, несколько раз он падал, а девочка сидела в инвалидном кресле, плакала и просила: «Ты чего это? Вставай. Я позову на помощь». Но он мужчина. Какая помощь? Да все ж хорошо… Вот только отдохну и все пройдет.
Но нет у него времени на отдых. Утренние процедуры плавно переходят в дневные, дневные в вечерние. Час за часом, день за днем, неделя за неделей, год за годом одно и то же - два трудяги крутятся как белки в колесе. Вова давно не выходит за порог дома инвалидов, сил хватает только на обслуживание девочки и передвижение по комнате. Вика же вырывается из постылых стен – она на электроколяске ездит в храм, в город, редкие вылазки с друзьями позволяют не быть в доме инвалидов почти целый день! Но никогда, НИКОГДА! Вика не была нигде, кроме квартиры родных и этого дома инвалидов… Эх, как мечталось ей побывать в санатории! Глаза горели, когда заводила с кем-то эти разговоры! Представляете, целый месяц не в доме инвалидов! Целый месяц в другой обстановке, с другими людьми! Новые впечатления, новые друзья, новая энергия! Вове опять же какой отдых - целый месяц можно заниматься только собою, своим здоровьем! Мечта, да и только! Но имеющиеся в области санатории – Синегорье и Аралия – слишком дороги, бесплатные путевки «благодаря» удивительным поправкам к закону ей не доступны.
Однажды включили Вика с Вовой телевизор, а там чудесные новости –
в Южно-Сахалинске открыли огромный современный центр реабилитации инвалидов! В центре новое оборудование, бассейн, работают там суперпрофессионалы! Принимают в центре людей с ограниченными возможностями бесплатно со всей области!
Загорелись глаза у Вики, подняла она всех друзей, стали разузнавать они, что нужно для того, чтобы попала Вика туда на 3 заветные недели отдыха.
Фельдшер дома инвалидов Ксения, неравнодушная добрая девушка, каковые на свете уже редко встречаются, занялась сбором документов. В первую очередь обратились в сам реабилитационный центр. В регистратуре выдали им перечень специалистов, которых нужно было пройти Вике, и анализов, которые нужно было сдать – на целый лист А4 мелким шрифтом. Процедура была названа
«Предполетный досмотр космонавта»,
ведь обычному человеку такого количества исследований и заключений иногда за всю жизнь не потребуется проходить! Два месяца продолжались хождения по мукам. Из всех необходимых врачей только один – гинеколог С.Москалева (за что ей человеческая благодарность и уважение) «вошла в положение» и осмотрела Вику у нее дома, чтобы той не пришлось мотаться по очередям в поликлиниках, к слову сказать, зачастую не оборудованных подъемниками или лифтами. Остальных пришлось обходить, и не всех бесплатно. Но они же стоили того, эти трудности, правда? Справились! Сделали! Ура! Вперед в центр! А не тут то было…
В регистратуре центра их радость снова омрачили. Ведь пройден только предполетный досмотр обычного космонавта, а Вика у нас как минимум капитан корабля. Поднакинули еще необходимых исследований, без которых ну никак в центр не попасть! Да и анализы просроченные. Обновите.
Снова потрудились как следует, справились. Снова в центр! И снова разочарование. Оказывается, начальная информация была недостоверной…
Во-первых, никаких врачей, кроме терапевта, проходить было не нужно… Ни космического списка, ни дополнений к нему. Сюрприз не очень приятный, правда?
Во-вторых, без особого указания сверху в центр на круглосуточное пребывание Вику не возьмут
– у нее южно-сахалинская прописка, а таких инвалидов по приказу Министерства здравоохранения в реабилитационный центр могут принимать только на дневное отделение, полустационар – с 9 утра до полудня она может приходить и получать некоторые процедуры, которые ей будут назначены специалистом. Все бы хорошо, но только за окном март, добираться по сугробам не очень-то и удобно, но это не самая большая проблема. Самая большая проблема в том, что отдыхом назвать это будет сложно. Нет, не о таком отпуске мечтала Вика, не такого отпуска заслужил Вова.
Куда только не обращались неравнодушные друзья Вики – одна известная журналистка, начав с медсестер, дошла до Министерства здравоохранения. «На местах» - в реабилитационном центре, в доме инвалидов, даже в «самОй Соцзащите» были предельно отзывчивыми, вежливыми, но в итоге оказывалось, что они ничего не решают, ее переправляли дальше и дальше по инстанциям. Подобный путь проходила и фельдшер. Пока на их пути не выросло Министерство здравоохранения. Никаких объяснений, никаких человеческих доводов об усталости, депрессии, необходимости сменить обстановку и элементарном отдыхе двух людей от угнетающей рутины обыденной жизни двух инвалидов там слушать не стали, отчеканили: «Что вы носитесь с этой Викой? Надоели уже.
Она живет в шаговой доступности, пусть ходит каждый день, ничего страшного!»
Сказал так большой человек и поехал домой. Он устал. Возможно, у него с завтрашнего дня отпуск, а Таиланд не в шаговой доступности, туда не сходить на 3 часа.
А Вика покинет свою комнатку, в миллионный раз проедет по коридорам густонаселенного дома инвалидов, попрыгает колесами кресла-коляски на порогах, «заботливо» оборудованных при ремонте, еле влезет в крохотный лифт, с трудом отворит тяжеленную дверь выхода для колясок, по ухабинам и рытвинам доберется до ворот дома инвалидов и отправится на такой долгожданный отдых, единственно возможный для нее… Он всего в шаговой доступности.
А шаг этот – компетентность каждого, кто работает с особенными людьми, начиная от регистратора шикарного, но недоступного реабилитационного центра, и заканчивая министром здравоохранения.
Шаг этот – одно слово, которое может осчастливить уставших, избитых жизнью людей.
Шаг этот – человеческое милосердие, сострадание, способность поставить себя на место другого.
Но в Министерстве здравоохранения Сахалинской области шаговую доступность понимают иначе…
Уважаемый министр! Пусть мы и надоели Вам «со своей Викой» (Викторией Сенивой), но, возможно, с помощью этого письма нам удастся достучаться до Вас, донести, что реабилитационные центры строят для людей, для особенных людей, и отношение к каждому должно быть особенным. Просим Вас признать право Вики и Вовы на отдых, право быть человеком…
Друзья Виктории Сенивой.
+7-962-125-15-15
Какое отчаяние и злость берет от этих нелюдей.
Вы к юристам обращались? Наращавайте шкуру, отращивайте клыки и в бой за права человека, закон на вашей стороне, будьте уверены, и никакой жалости ни к чиновникам ни к себе.